№8(19)(2013)

Игорь Крутой:

«Я не влезаю в бизнес настолько глубоко, чтобы утерять музыку в себе…»

Летний сезон Игоря Яковлевича расписан по минутам: поездки, проекты, фестивали, конкурсы… Но в конце августа он по традиции летит в Крым! Ведь там его ждут водоворот детских эмоций, всплеск восторга и юных талантов – «Детская Новая волна». А еще четыре долгожданных дня с любимой дочкой Сашенькой и любящей супругой Ольгой у Черного моря.

Будучи одной из крупнейших фигур в российском шоу-бизнесе, маэстро не растерял свой музыкальный дар и остался таким же приятным собеседником, сентиментальным папой, мужем и просто хорошим человеком.
Два часа томления в аэропорту, час перелета и еще час волнительного предвкушения встречи… Маэстро любезно впустил нашего журналиста в небольшой эпизод своей насыщенной жизни…

  Море, воздух, роскошная резиденция графа Юсупова…Восхитительное место вы выбрали для работы. И как работается в такой атмосфере? Отдохнуть, позагорать, искупаться успеваете?
– Да нормально работается… Я здесь всего на четыре дня, чтобы провести «Детскую Новую волну», и обратно… С утра ходим с Сашей на море, загораем, купаемся. Вот и сейчас тоже…

  Супругу с дочкой всегда приглашаете в Крым на «Детскую Новую волну»?
– Ну, это они сами требуют, это не мое пожелание (смеется). (Саша усаживается папе на колени, крепко вцепившись в шею).
САША Я придумаю песню, я сто процентов, точно придумаю песню…
И. Я. Да ну ладно, хватит, не надо… (смеется).

  Саша, а ты музыкой увлекаешься?
САША Я играю на рояле!
И. Я. Ну, занимается…

  И как успехи? Думаете, может и по вашим стопам пойти?
И. Я. Не знаю… Саша, ты считаешь, что станешь музыкантом?
САША Не знаю.
И. Я. Я не думаю…

  А поучаствовать в «Детской Новой волне» Саше хотелось бы?
И. Я. В конкурсе – нет.
САША Я помогаю оценки ставить, подсказываю, когда ставить «10», а когда «11».
И. Я. Рядом со мной в жюри сидит.

  Вчера состоялся второй день «Детской Новой волны». Каковы впечатления? Есть интересные персонажи? Кого для себя отметили?
– Да, есть… Но я больше смотрю в крупный проект в перспективе. Я думаю на базе «Детской Новой волны» сделать Академию популярной музыки, чтобы талантливые ребята, которые проходят через наши руки, не оказались бесхозными. Чтобы в этот условный период между «Детской Новой волной» и взрослой «Новой волной» они были опекаемы, записывались в хороших студиях, чтобы для них писали песни композиторы. По крайней мере, пока сформируются их творческие взгляды, пока они найдут своих продюсеров, своих авторов. Еще думаю о том, чтобы сделать детское радио с каким-то нашим условным названием: «NewWaveFM», или «Детская волна», или «Новая волна FM», или «FM Новая волна»…Ну, я не знаю еще, разные такие варианты. Но у меня в голове уже есть большой проект, над осуществлением которого я думаю.

  Впервые возьметесь продюсировать детей?
– Нет, мы уже давно практикуем, но нужно это как-то упорядочить, по-взрослому наладить «детскую струю»…

  Вы заседаете в жюри на своих конкурсах, вас часто приглашают и в другие проекты… Когда исполнитель выходит на сцену – на что сразу обращаете внимание? Как понимаете, что перед вами – определенно талант?
– Есть природные вещи, неприобретаемые… Когда я их вижу, я понимаю, что передо мной талантливый человек. Для самого себя я условно называю это «свечением». Если от ребенка, от взрослого исходит такое природное, звездное «свечение»... Грубо говоря, когда выходит некрасивый мальчик, начинает петь и становится красивым… Когда пение преображает и по-особенному доносятся музыкальные фразы… Ну, это я сам вижу, не знаю, видят ли другие…

  Пару лет назад «Новая волна» лишилась Музы, а в этом году ее оставил и Раймонд Паулс… С трудом верится, что маэстро из-за «сгоревших» денег все бросил… Он ведь не первый год «уходил» из конкурса, но поставил точку как-то резко и непредсказуемо. В чем причина столь «эффектного» завершения вашего партнерства и немой ссоры между вами сейчас?
– Ну, захотел уйти – и ушел! Свободные люди… Муза захотела сделать свой конкурс, а Раймонд… Понятно, для него есть некоторые обидные моменты кроме утери денег. Ему казалось, что он не так влияет на конкурс, как ему хотелось бы. Но пока это все шло в рамках наших бесед и дружеских споров о дальнейшей судьбе конкурса – это было одно, а вот когда он по радио отрезал, что уходит и не согласен с тем, как развивается конкурс… Это его позиция. Я ему предлагал: «Раймонд, захотите уйти – Вас надо проводить, так, чтобы с честью, почестями и всеми делами…». Он захотел так уйти, захлопнув дверь, – это его право. А никаких разборок и обидных вещей не было. Захочет вернуться (а я понимаю, что он захочет) – пусть возвращается, садится в жюри и выходит на сцену. Возраст здесь ни при чем. Выход на сцену в любом возрасте предполагает: выпрямить спину, втянуть живот и нравиться женщинам; держать себя в той форме, которая позволяет быть мужчиной в достаточно зрелом возрасте!

  А предположить, что господин Паулс последует примеру Аллы Борисовны и создаст авторский аналог «Новой волны», можно?
– Думаю, что нет… А захочет создать – и слава Богу.

  Как бы то ни было, без Музы и даже без «латвийского символа» – фестиваль удался!
– Да!

  Зрители по достоинству оценили отсутствие традиционной «фанеры» в выступ­лениях наших звезд. С какими курьезами пришлось столкнуться, выдвинув столь жесткое требование к артистам?
– Никаких курьезов! Да, это добавило нервозност­и, добавило куража, добавило драйва в конкурс. Потому что спокойно выходить и под «фанеру» петь, когда конкурсанты пыжатся и стараются, могут все, а выйти и спеть вживую во время прямого эфира – ответственность приличная. Даже существовал риск, что кто-то забудет слова, поэтому были подсказчики, суфлеры, даже для тех песен, которые люди поют по 10 лет. Но все спели вживую, и я не собираюсь откатываться назад.

  То есть это ваша новая концепция, а не эксперимент?
– Да. В таком режиме и будет проходить конкурс.

  А были артисты, которые отказались от участия, узнав о нововведении на конкурсе?
– Некоторые отказались…

  Поделитесь, кто?
– Нет!

  А как оцениваете уровень наших участников в этом году? По стечению обстоятельств, они оба оказались в хвосте рейтинга…
– Они мне очень понравились! И Аркадий, и Ольга. У них больше шансов остаться на эстраде, на сцене, чем у людей, которые оказались выше в таблице. Они уже готовы к концертной работе. Мало того, хиты есть и у одного, и у другой. Вопрос – как отнесутся в Украине каналы и радиостанции к их творчеству. Сейчас все зависит от местного настроя. Но мне ребята очень понравились. Конкурс – это такая штука… Пугачева на Всесоюзном конкурсе артистов эстрады заняла всего лишь третье место, но занявших первое и второе место уже давно никто не помнит, а Пугачеву все знают. Конкурс – это какой-то трамплинчик, чтобы тебя увидели. А вопрос репертуар­а, своего продюсера, своего творческого «Я» – все в руках самого артиста. А такие артисты, как Ольга Диброва и Аркадий Войтюк, – они уже есть. Я их увидел в полуфинале и с удовольствием пригласил участво­вать в Юрмале. То, как сложилось в Юрмале, это все субъективно. Да, кубинец вышел – и бабы сошли с ума, ему и петь необязательно было. Будет ли у него удачная карьера в дальнейшем – покажет жизнь. Но как кубинец, живущий в Германии, будет на этом пространстве становиться известным, я до конца не понимаю. Я вижу, как в перспективе все сложится у Бородина – он крепкий певец. Я вижу, как все будет у «Ассорти» – их творческую биографию и гастрольную деятельность просто вижу. Мне понравилась от России Юля Терещенко, дуэт понравился российский.
Знаешь, после конкурса Оля подошла ко мне и сказала, что на Украине их как-то очень ругают, нехорошо отзывается пресса… Я сразу сказал: «Не обращай внимания, просто занимайся тем, чем ты должна заниматься!».

  Под вашим патронатом ежегодно проходит «Новая волна», «Детская Новая волна», «Песня года»… Сочинская Олимпиада вам не досталась… Но другой, не менее грандиозный проект – «Универсиаду» в Казани, – доверили именно вам. Признайтесь, пришлось повоевать за проект, или организаторы сразу обратились к вам?
– Это не было обращением. Ну да, мы стали обсуждать данную тему с президентом Татарстана, но я никоим образом не воевал за этот проект. Какие-то административные шероховатости, проблемы с финансированием, конечно, были, но это все позади. Даже не хочется об этом вспоминать. Воевать мне ни с кем не приходилось, чтобы заполучить этот контракт... Мы выставили свою концепцию, доверились больше мне. Но на бумаге и на словах тяжело рассказывать то, что будет в перспективе на стадионах, тем более, если ты себя зарекомендовал как композитор, продюсер, но не зарекомендовал как продюсер шоу огромного масштаба. Понятно, что они хотели убедиться, что это будет на должном уровне. Я выставлялся с концепцией и на Сочинскую Олимпиаду, но было принято решение, что там будет Первый канал... А здесь доверились мне.
  Организаторы во всем положились на вас? Или все-таки вмешивались в творческий процесс?
– Нет, не вмешивались. Были какие-то пожелания… Такого плана, чтобы, например, по легенде, царица исполняла песню на татарском языке. Республика Татарстан – это часть России, надо было соблюсти какие-то правильные пропорции в шоу, чтобы не затронуть лишнего, не обидеть. Есть такие тонкие вещи национального характера… Хотелось, чтобы все острое «проплыло», не задев и не обидев никого…
  Более двух лет ваша команда вложила в данный проект. Насколько коммерчески выгодны подобные мероприятия? Прибыль соизмерима с затратами?
– Два с половиной года мы занимались проектом. Я не знаю, окупаются ли такие проекты. Вкладывал деньги не я. Но, наверное, нет. Да и в какие деньги можно оценить престиж страны? Все проходило на международном уровне, мы осуществляли трансляцию в 179 странах. И это было лицо нашей страны, это было лицо Татарстана, России и российского спорта. Поэтому, думаю, не стоит оценивать такие вещи, имиджевые.

  А что вас вдохновляло? Полагаете, молодежь оценила выбранный вами стиль – кроссовер с обилием оперы?
– Я не знаю, оценила ли молодежь, но для меня не вызывало никакого сомнения, что популярной музыкой и даже самыми известными нашими исполнителями мы не сможем удивить Запад. Мы остановились на певцах, которые представляют искусство России за рубежом и хорошо там известны. А они работают в оперном жанре. Это артисты, которые поют в Чикагской опере, Метрополитен-опере, в «Ла Скала», в Нью-Йорке, в Лондоне. Мы выбрали лучших басов, баритонов… Сейчас одним из лучших считается Хворостовский. Альбина Шагимуратова между спектаклями прилетала ко мне из Чикаго в Нью-Йорк, и мы работали. Шестого числа было открытие, а накануне, пятого, у нее был концерт где-то в Европе – и ей пришлось чартер заказывать, чтобы успеть на открытие «Универсиады».
Это задействованные, востребованные артисты, известные в Европе и мире. Поэтому я посчитал, что, наверное, в музыкальном плане соответствовать нашей стране будет вот такая, оригинальная музыка, написанная в этом стиле, исполненная певцами, известными на Западе. Да, где-то был риск, как воспримет аудитория, – это не стадионная музыка. Я не беру трех мировых теноров: Каррераса, Паваротти и Доминго, которые стадионы накануне чемпионата мира по футболу заставляли дрожать, образно говоря. Но и эти певцы смогли удержать 45-тысячную стадионную аудиторию в напряжении и в удовольствии.

  В последнее время вас все больше затягивает опера: недавно записали совместные альбомы с Дмитрием Хворостовским, Суми Джо… Чувствуете, что к российской эстраде подбирается кризис?
– Во-первых, это хорошая возможность поработать и показать себя в разных жанрах. Во-вторых, какие-то застойные, кризисные явления в российской эстраде все-таки есть, да и в мировой эстраде тоже. Сейчас редко появляются большие певцы, и новые хиты в таком огромном количеств­е, как это было раньше, тоже не появляются.
Кризисные моменты есть и будут, поэтому и нужны «Детская Новая волна», Академия популярной музыки. Если я добьюсь этого и начну делать, вот уже через пять лет та плея­да ребят, которые сейчас проходят «Детскую Новую волну», просто волной накроет происходящее сегодня на российской эстраде. Это будет сумасшедший всплеск!

  Как творческому человеку удалось настолько четко передать спортивный дух «Универсиады»?
– Спорт меня всегда привлекал. Я слежу за разными, особенно футбольными событиями, за игрой Лиги, «Шахтера», другими соревнованиями… Для меня было особенно важно, чтобы была написана оригинальная музыка, от этого зависит престижность шоу. Мы специально готовили литературный сценарий, и все подчинялось именно ему: и сцена, и певцы, и музыка, и новейшие технологии, использованные в шоу. Это не был набор «понтовых» эффектов, которые бы прос­то повергали стадион в
шок, – все подчинялось единой цели. А цель была одна: достойная презентация нашей страны на европейской и мировой арене.
  Знаем, что вы болеете за «Шахтер» и даже написали гимн для команды, а с Ринатом Ахметовым вас связывают не только благотворительные проекты, но и теплые отношения. Как давно дружите?
– Ну, лет 18 уже точно… Он был свидетелем на моей свадьбе, а его жена Лиля – крестная мама моей младшей дочки. Вот 5-го сентября полетим с Сашей в Лондон: старшему сыну Рината будет 25 лет – поздравим его с юбилеем.

  Лето у вас всегда насыщенное – не только работой, но и праздниками. В начале августа вы летали в Италию на День рождения Леонида Даниловича Кучмы…
– Да, мы каждый год летаем с женой и дочками поздравить Леонида Даниловича, но я и на День рождения Виктора Федоровича Януковича ежегодно приезжаю.

  Весной в Киеве состоялась премьера долгожданного мюзикла «Мадемуазель Живаго». Неоднозначный получился результат: одни в восторге, другие в недоумении. Вас продукт, кажется, удовлетворил, однако заявление о том, что с Бадоевым работать больше не будете, прозвучало жестко. Что не поделили три гения в одном проекте?
– С одной стороны, Бадоев сделал хорошую работу, а с другой стороны – он ее уничтожил. Во-первых, он сдал ее на год позже, чем должен был. И то, о чем вела переговоры Фабиан с Universal, что она выпус­тит параллельно и DVD, и CD, – он это все разрушил своей необязательностью. Что касается творчества – я не со всем согласен. В его голове много крови, много насилия – это не совсем то, о чем написана музыка. Да, я согласен, что если идти за музыкой, за стихами, то это будет сладко. Необходима была диаметрально противоположная видеоистория. Но не до такой же степени… Какие-то вещи я увидел, когда съемки уже закончились и точка возврата была пройдена.
В конце-концов, если выпустить все, что наснимал Бадоев, а там были и беременные мужики… Это не моя эстетика и не эстетика Лары. Вообще мы с Ларой похоронили этот проект, если честно. Потом Алан стал просить выпустить все уже в хоть каком-нибудь виде. В итоге, все, что осталось от фильма, мы выпустили как девять новелл. Я не знаю, насколько это интересно в таком виде… Я не отрицаю, что Алан Бадоев талантливый человек, но совершенно необязательный, совершенно неконтролируемый. При всем том, что в творчеств­е должна быть свобода, я больше не захочу в будущем работать с ним – это невозможно!
  Но как вы решились обратиться к Алану Бадоеву? Ведь это и не секрет, что сам он личность эксцентричная, а его творческий стиль слишком своеобразен и натуралистичен.
– Как я решился… Мой первый опыт работы с ним был экспериментальный – в клипе Дмитрия Хворостовского. И это была удача! Удача для всех: для Хворостовского, для меня и для Бадоева. И, кстати, на это клюнула и Фабиан, когда увидела клип. Она сразу сказала: «Я хочу! Хочу работать с этим режиссером!». Ну, а что получилось – не хочется даже вспоминать, уже «проехали» это время.

  Как часто ваше видение проекта расходится с концепциями ваших творческих парт­неров и конечным результатом?
– Знаешь, при всем том, что я был продюсером, при всем том, что я финансировал этот проект, до конца, каждый день находиться на съемочной площадке, до конца быть внутри творческого процесса у меня физически возможности не было. Они остались один на один: Фабиан и Бадоев… Сам Бог не хотел, чтобы этот проект получил такую широкую известность! Вначале свиной грипп: перенеслись съемки, улицы замерли, и вся эта махина была остановлена, потеряны деньги сумасшедшие. Потом еще Лара заболевала, уезжала со съемок, и как-то все шло очень-очень тяжело. А уже точку поставил Бадоев, который не сдал вовремя материал и напридумывал такого… В двух отснятых им новеллах вообще не было ни моей музыки, ни пения Лары Фабиан. Он просто взял и отснял две новеллы! Бог знает, каким метражом! Ну, вот так ему «ударило в голову»! А в одной новелле, где поет Лара Фабиан, снималась не она! В этом весь Бадоев!
Может, что-то он и рассказывал, и в чем-то убеждал, но, в итоге, когда все вырисовалось, это было далеко от того, что хотели увидеть я и Лара. Только ради того, чтобы проект состоялся, я закрыл глаза на некоторые вещи… Но Лара осталась принципиальной в этом вопросе... А вообще, когда я в материале, моя позиция имеет право быть услышанной, увиденной, и она, наверное, решающая.

  В начале года вы распрощались с тремя своими радиостанциями: LoveRadio, «Радио Дача» и «Такси FM», продав пакет акций холдинга KrutoyMedia бизнесмену Михаилу Гуцериеву. Неприбыльными их явно не назовешь – два из них давно вошли в топ-10–20 лучших радиостанций Москвы. Почему решили продать? Задумали что-то поинтереснее?
– Я задумал. Мне уже неинтересно заниматься радиостанциями. Я задумал какие-то интересные вещи и хочу сконцентрироваться на них.

  А можно немного поподробнее?
– Нет. Рано. Я не готов делиться…
  Как журналу, сосредоточенному на финансовой аудитории, позвольте поинтересоваться, услугам каких аудиторских фирм вы отдаете предпочтение в бизнесе: крупных, мелких, отечественных, зарубежных?
– У меня достаточно сильная финансовая группа, и я стараюсь туда не влезать. У меня есть доверенный партнер, который ведет финансовый блок. Потому что рояль и финансы – это такая штука, не совсем совмести­мая. Я тогда уже совсем от музыки отойду, если еще буду влезать в финансы, аудиты. А они пользуются, у них выстроена своя система. Если мы уже прошли такую историю с бюджетными деньгами, как «Универсиада», со всеми налогами и аудитами, то я думаю, что мое финансовое направление работает на должном уровне.

  Насколько сложно сочетать творчество и бизнес?
– Я не занимаюсь бизнесом в таком плане, как бизнесмены, которые идут от начала до конца. У меня появляются какие-то идеи, и я их согласовываю с партнерами, но я не влезаю в бизнес настолько глубоко, чтобы утерять музыку в себе, утерять какое-то творческое начало. Поэтому я себя бизнесменом не считаю, у меня есть достаточно сильная группа, которая занимается бизнесом.

  Чисто теоретически: в России можно стать преуспевающим композитором без платформы в виде продюсирования или другого рода бизнеса?
– Нет. Если ты не продюсер, твое творчество может остаться известным в твоей семье и на твоей улице.

  Какое событие, достижение считаете наиболее знаменательным и переломным в вашей карьере и жизни? Вам встречались люди, полностью перевернувшие ваше мировоззрение?
– Ну, у меня не один такой случай. Что-то изменилось в моем творчестве после союза с Ларой Фабиан. Кстати, она везде делает заявление, что у нее тоже. Изменилось все и в творчестве Хворостовского (как и у меня) с того момента, как мы стали вместе работать. То же самое происходит и с Суми Джо. Мы вот недавно выпустили альбом в Южной Корее. Сейчас она тоже говорит, что наша совместная работа изменила ее взгляд на творчество. А, в принципе, самую любимую свою песню я написал тогда, когда у меня родилась Саша. Вот эта девочка – это мое творчество…

  Вы пишете музыку для супруги и дочерей?
– Ну, я посвящаю Саше какую-то свою инструментальную музыку, но это наше, внутреннее, я бы не хотел пиарить. Я получаю от нее столько тепла, от этой девочки… И вот ей уже 10 лет… Обычно в этом возрасте дети начинают от родителей шарахаться и стараться уже со сверстниками больше дружить, а она как-то и не отходит от меня.

  Трогательные отношения с дочерьми, идеальный тандем с женой… Ваша семья разделена океаном, но в ней царят идиллия и любовь. Как вам это удается?
– Пока нормально, а время покажет.

  Не ревнуете очаровательную супругу?
– Нет!

  А она вас?
– Спросите у нее.

  У жены есть свой бизнес в Америке. Если не секрет, чем она занимается?
– Она занимается парфюмерией, выпустила уже партию духов. Ей нравится – пусть занимается. Может, со временем, дело станет еще и прибыльным. Сейчас это интересно скорее в имиджевом плане для нее.

  А вашими делами жена интересуется? Творческими задумками, проектами…
– Да, она всегда в гуще событий, она всегда присутствует, что-то советует.

  Вы несколько консервативны и в жизни, и в творчестве – сторонитесь радикальных перемен… Радиостанции давно окрестили ваши песни неформатными и неохотно включают в свои плей-листы. Полагаете, сможете долго удерживать внимание публики и оставаться в тренде, не меняясь?
– Все равно жизнь меняет. Но я не собираюсь терять лицо при этих изменениях. Даже если я иду в угоду времени, и что-то меняется в сторону моды, я не могу делать вещи, которые позволят мне потерять лицо. Ну, а если я почувствую, что превратился в нафталин, – поверьте, мне хватит сил закончить с творчеством и заниматься своей семьей или продюсировать какие-то проекты.

  Что касается моды, вы всегда восхитительно, стильно выглядите. Кто приложил руку к вашему образу? Кому доверились?
И. Я. Саша, кто мне помогает?
САША Я! Ну, и мама тоже... Она всегда одежду выбирает.
  Саша, а у тебя строгий папа?
– Неет! Только если это касается музыки.

  А в семье кто больше дочку воспитывает – жена или вы?
– Конечно, Оля воспитывает дочку. Потому что они живут в Нью-Йорке. Мои приезды, как и их приезды, все-таки эпизодические. Лето мы проводим вместе, зиму тоже: январь, февраль. А вот все остальное время – это эпизодические встречи. А школа и учеба – это все-таки ежедневный каторжный труд, и это Олина прерогатива.

  Поделитесь, как вам удается так молодо и свежо выглядеть. В чем ваш секрет?
И. Я. В том, что я молодой человек!
САША Потому что я всегда целую папу 89 раз…
И. Я. Саш, она говорит, что я молодой человек, значит, мне надо соответствовать!

  Игорь Яковлевич, огромное вам спасибо за приятную беседу, за ваше время и гостеприимство!
– Спасибо!