№4(27)(2014)

Украину захлестнула волна сепаратизма. Вслед за Крымом агрессивные отделенческие настроения наблюдаются и на Донбассе, а украинцев одной части страны провоцируют яростно ненавидеть жителей других регионов.

Казалось бы, над устоявшейся картиной современного мира нависла серьезная опасность – огонь сепаратизма съедает целые государства, а вчерашние граждане одной страны больше не хотят жить вместе, предпочитая собственный путь развития. Речь идет не только о попытках внешних сил под сепаратистскими лозунгами раздробить Украину. Проблема в другом: сегодня даже в цивилизованных странах вопрос раздела государств постепенно выходит на слишком серьезный уровень, и во многих случаях процесс этот стал фактически необратимым.

Баскония, Фландрия, Каталония, Падания, Курдистан – не исключено, что уже совсем скоро эти, далеко не всем известные топонимы, займут место больших государств на новой карте мира.

Хаксли и Оруэлл в свое время писали о гигантских общемировых государствах, которые в будущем непременно будут созданы на осколках нынешней цивилизации. Такая картина мира от нас все еще далека, однако уже сегодня мы можем наблюдать за тем, как эти осколки формируются – прецеденты отделения крупных территорий от государств уже не кажутся чем-то необычным. Особенно это касается стран Западной Европы, где уже давно за основу функционирования общества взяты права и свободы человека. Это значит, что противиться желанию национальной самоидентификации регионов в европейских странах власти не имеют, в первую очередь, морального права.

Испания: Каталония и Страна Басков

Безусловно, главным очагом сепаратизма среди стран Западной Европы является Испания. Сегодня сразу несколько регионов некогда крупнейшей империи в мире изъявляют весьма настойчивое желание наконец-то выйти из-под власти испанской короны. Речь идет о Стране Басков, или Басконии, а также Каталонии – именно эти провинции наиболее активно поддерживают идею собственной независимости.

И в Каталонии, и в Басконии конечная цель националистических движений фактически идентична: оба региона в равной степени стремятся создать независимые от Мадрида государства. Однако если каталонцы на этом пути используют преимущественно политические методы, то до последнего времени для басков куда предпочтительнее выглядел террор, и в целом их движение за отделение более агрессивно, чем в Каталонии. Баски никогда не ставили себя в один ряд с другими народами в Испании – ту же Каталонию они ненавидят в такой же степени, как и центральную власть короля в Мадриде.

Еще во времена Римской империи за счет гористой местности, на которой проживали баски, им удалось избежать завоевания и последующей ассимиляции со стороны римлян, благодаря чему до сих пор сохранилась особенная баскская культура, а также специфический язык, который не входит не только в группу романских языков, но и в индоевропейскую семью.

Басков так и не удалось окончательно покорить ни вестготам, ни арабам, ни сарацинам, ни маврам, которые поочередно господствовали на Пиренеях вплоть до начала второго тысячелетия. Только в XI веке н. э. Страна Басков была порабощена испанскими королевствами – сначала Наваррой, а потом – Кастилией (сейчас Кастилия – крупнейший регион Испании, где находится столица – Мадрид). Лишь в ХVI веке Баскония стала частью объединенного испанского государства.

Несколько иная ситуация наблюдалась в Ката­ло­нии: если баскам на протяжении всей своей истории удавалось сохранять некую обособленность от остальной Испании, то в силу своего географичес­кого расположения (самая восточная часть средиземноморского побережья Испании) Каталония не могла оставаться в стороне от всяческих завоеваний и порабощений. В свое время область брали под свое господство аланы и вандалы, арабы, мавры, франки и арагонцы.

И каталонцы, и баски всегда противостояли центральной власти во время многочисленных гражданских войн, которые периодически сотрясали Испанию. Особенно это касается XIX века, когда именно Баскония и Каталония стали главной опорой для так называемого восстания карлистов (приверженцев претендента на королевский престол дона Карлоса Старшего).

Однако во время переворота в 30-х годах XX века, когда к власти в Испании пришел генерал Франко, на его стороне сражались только баски, в то время как каталонцы поддержали действующее тогда центральное правительство страны.
Именно во времена правления Франко каталонский и баскский сепаратизм вышли на принципиально новый уровень – вплоть до 1975 года оба народа подвергались насильственной ассимиляции, были запрещены их национальные языки, уничтожались книги, а о какой-либо автономной свободе не могло быть и речи.

Новое постфранкистское правительство Испании прекрасно понимало настроения, которые на тот момент царили в каталанском и баскском обществах, поэтому уже в 1979 году статус широкой автономии получает Каталония, а в 1980-м – Баскония. Однако было слишком поздно: националистические движения в Барселоне и Витории (столица Басконии) было не остановить – желание басков и каталонцев создать собственные государства не исчезло и сегодня.

Тем не менее, шансов добиться успеха в таком начинании значительно больше у каталонцев – их методы политического диалога выглядят намного продуктивнее, нежели террор, которым не гнушается баскская националистическая организация ЕТА (баск. Euskadi Ta Atastasuna – Страна Басков и Свобода).

С начала своего основания (1959 год) члены ЕТА стали практиковать покушения на государственных чиновников и полицейских, организовывать взрывы полицейских участков, казарм, иногда – железнодорожных путей.

Впервые терракт всеиспанского масштаба баски совершили в декабре 1973 года, когда весьма изощренным способом был взорван автомобиль с премьер-министром страны и преемником Франко на должности главы государства Карреро Бланко. Всего же за время баскского террора жертвами националистов стали около тысячи человек. Крупные «операции» борцы за независимость совершали не только непосредственно в Басконии, но и в крупных городах других испанских провинций – Мадриде, Барселоне, Севилье.

Естественно, действия ЕТА, кроме как в самой Стране Басков, в Испании практически нигде не пользуются особой популярностью среди населения, а даже наоборот. Больше всего возмущают рядовых испанцев попытки сепаратистов совершить покушение на любимого в народе короля Хуана Карлоса I – как следствие во многих крупных городах страны неоднократно проходили массовые митинги за отказ центральных властей от любых переговоров с ЕТА и ее политическим крылом – партией Herri Batasuna.

По сути, современная борьба басков за независимость напоминает некий замкнутый круг: боевики совершают теракты, испанская полиция (нередко совместно с французскими спецслужбами) периодически арестовывает лидеров ЕТА, после чего сепаратисты объявляют об отказе от террора в обмен на амнистию для своих осужденных сообщников. Так было в 1998, 2006 и 2011 годах, однако каждый раз, кроме последнего случая, баски нарушали перемирие, возвращаясь к новым боевым действиям.

Тем не менее, в самой Басконии ЕТА и Batasuna пользуются большой поддержкой населения – особенно это касается местной молодежи, которая в вопросе отделения региона от Испании настроена наиболее радикально. В целом же в Басконии проживает около 2,5 млн человек, из которых только треть безоговорочно поддерживает создание отдельного государства, в то время как еще треть населения ратуют только за расширение автономии региона.

Благодаря этому, на всеобщих парламентских выборах в Испании 2011 года баскская националистическая партия Amaiur (костяк партии составляют члены ЕТА и Batasuna) получила семь депутатских мест в парламенте страны. Этот беспрецедентный политический успех движения басков, по мнению некоторых экспертов, может стать началом постепенного исчезновения ЕТА и полного перехода басков на исключительно парламентские методы борьбы за независимость своего региона.

Каталония же добилась куда более значительного успеха на пути к своей независимости. 12 декабря 2013 года парламент автономии принял решение о проведении 9 ноября 2014 года референдума о ее независимости. Ранее – 23 января 2013 года – каталонский парламент принял Декларацию о суверенитете («Каталония – суверенный политический и правовой субъект в составе Испании»). И, похоже, что, несмотря на естественное непринятие такого развития событий со стороны официального Мадрида (конституцией Испании не предусмотрена процедура выхода регионов из ее состава), референдум все-таки будет проведен. Если каталонцы проголосуют за отделение от Испании, правительство региона может в одностороннем порядке объявить о своей независимости, не дожидаясь одобрения от центральных властей страны.

Как ситуация будет развиваться дальше – зависит от реакции мирового сообщества, под давлением которого Испания и будет принимать дальнейшие решения относительно признания независимости Каталонии.

Что касается Басконии, то шансы горцев обрести независимость в ближайшее время также будут во многом зависеть от каталонского прецедента. Если каталонцы сумеют добиться независимости от Испании, вполне вероятно, что аналогичных мер могут потребовать и баски (восстание басков в начале 30-х годов было связано именно с предоставлением Мадридом широкой автономии для Каталонии). Однако для них сейчас главное – это окончательно забыть о терроре и полностью сконцентрироваться на методах политического диалога с властями. Только в таком случае Страна Басков имеет хотя бы минимальные шансы стать независимой.

Шотландия: трехсотлетняя мечта

Буквально на пороге своей независимости, ближе всех остальных сепаратистских движений в мире сегодня находится Шотландия. Утратившие в 1707 году свою независимость шотландцы еще никогда не были настолько близки к возобновлению собственной государственности. Из всех государств, которые входят в состав Великобритании, именно Шотландия обладает наиболее широкими автономными полномочиями, создав независимые от Лондона парламент, правительство, а также правовую и судебную системы.

15 октября 2012 года произошло поистине историческое событие, сравнимое с Унией об объединении Англии и Шотландии в далеком 1707-м: в этот день премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон и первый министр Шотландии Алекс Салмонд подписали соглашение о проведении в 2014 году в Шотландии референдума относительно независимости страны.

Разговоры об отсоединении в шотландском обществе впервые получили широкое распространение еще в начале 70-х годов, когда у шотландских берегов было открыто всемирно известное месторождение, где добывается нефть марки «Брент».

Перспектива самостоятельно распоряжаться нефтяными доходами еще тогда существенно повысила уровень сепаратистских настроений среди шотландцев, но серьезно взяться за дело представители местных националистов смогли только в 2007 году. До 1999 года у шотландцев не было даже формальной возможности цивилизованным путем продвигать идею независимости, поскольку до этого времени в стране не было парламента, а Шотландская национальная партия (далее – ШНП) на уровне Великобритании не обладала достаточным политическим весом для решения таких серьезных вопросов.

Однако после формирования шотландского пар­ламента вопрос о независимости страны стал для скоттов значительно ближе: сначала страна добилась большей финансовой независимости от Лондона, что было уже очень серьезным шагом к автономизации государства.

Следующим этапом движения Шотландии к независимости стал вопрос проведения референдума, который за рамки кулуарных дискуссий в парламен­те вышел только в 2011 году. Именно тогда ШНП набрала абсолютное большинство на парламентских выборах (69 мест из 129) и сумела сформировать собственное правительство.

Согласно проекту независимости Шотландии, страна не будет отказываться от главенства Королевы Великобритании, оставит в качестве валюты фунт стерлингов, но при этом станет полностью распоряжаться своими доходами, создаст собственную армию и выведет со своей территории британское ядерное оружие.

В противовес шотландскому сепаратизму было создано движение «Вместе лучше», в котором объединились представители политических партий и общественных организаций, выступающих против отделения Шотландии. Противники независимости считают, что суверенная Шотландия не сможет стать конкурентоспособным государством, даже несмотря на нефтяные доходы.

Голосовать против независимости шотландцев призвал и премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон. По его словам, отделение Шотландии навсегда изменит страну, поэтому жители Англии, Уэльса и Северной Ирландии очень хотят, чтобы шотландцы остались с ними в одном государстве.
Тем не менее, от жителей Англии или Уэльса уже ничего не зависит – все решит референдум, который состоится 14 сентября 2014 года, и другого выбора у Лондона, кроме как исполнить волю шотландского народа, нет. Сама же Шотландия может стать первым серьезным прецедентом в Европе, когда регион страны после многовекового отсутствия суверенитета наконец-то смог цивилизованным путем добиться создания собственного государства.

Курдский эффект

Шотландия и Каталония – едва ли не единственные регионы в мире, которые сейчас имеют вполне реальные шансы обрести независимость. В остальных случаях шансы национальных меньшинств уйти в свободное плавание ничтожно малы.

Одним из таких примеров является Страна курдов, или Курдистан, – этнографическая область в Передней Азии, где компактно проживает народ курдов – крупнейший в мире этнос, который не имеет собственной государственности.
По разным оценкам, в Турции, Иране, Ираке и Сирии проживает около 30 млн курдов. Наибольшее их количество сконцентрировано на востоке Турции, где этот этнос занимает около трети всей турецкой территории.

Но несмотря на такую мощную национальную составляющую, курды до сих пор не могут добиться серьезного признания со стороны властей перечисленных государств. Относительного прогресса в этом плане курды достигли только в многострадальном Ираке, где была создана их национальная автономия – Иракский Курдистан.

За исключением нескольких непродолжительных периодов после распада Османской империи, у курдов никогда не было собственного государства. Их главная проблема заключается в том, что шансов на смягчение политики со стороны тоталитарных переднеазиатских правительств, с которыми им приходится иметь дело, практически нет. Турция и Иран периодически пытаются «разыграть» курдскую карту для усиления своего влияния в регионе и, безусловно, для обеспечения безопасности на своих границах – земли, где проживают курды, служат неким блокпостом перед радикальными исламистами, которые периодически буйствуют в Сирии и Ираке. В Сирии курды также создали свою автономную республику – Сирийский Курдистан, однако в Дамаске это формирование легитимным все еще не признают.

Похожая ситуация сложилась и в Турции, где курдское движение является наиболее активным и массовым. Со времен распада Османской империи курды периодически подвергались серьезным репрессиям со стороны центрального правительства: проводились этнические чистки, курдский язык был запрещен вплоть до того, что из официального турецкого языка были исключены слова «курды» и «Курдистан», самих же курдов называли не иначе как горными турками. В связи с таким отношением, курды ведут многолетнюю ожесточенную партизанскую войну против Анкары, которая никогда не стеснялась применять против повстанцев самые крайние силовые меры, вплоть до физического истребления целых поселений.

В 2011 году турецкие курды объявили о создании курдской автономии в составе Турции, однако правительство страны такое решение не признало, а вооруженное противостояние продолжилось.

Главным военно-политическим формированием турецкого Курдистана является Рабочая партия Курдистана – именно ее руководство в 1984 году объявило центральным властям Турции войну, которая длится до сих пор.

Помимо идеи формирования автономий, у курдов есть более глобальная цель – создание большой страны – Великого Курдистана, куда должны войти все земли, на которых проживает курдское население. Однако такой вариант развития событий выглядит сомнительно, так как добровольно расставаться с существенной частью своей территории никто из «курдской четверки», особенно Турция и Иран, не будет.

Вместе с тем в мире довольно-таки распространено мнение, что в развитии курдской государственности очень заинтересованы США и их сателлит на Ближнем Востоке – Саудовская Аравия. С одной стороны, создание Великого Курдистана с 30 миллионами жителей под патронатом Америки может стать серьезной опорой для западных государств, что ослабит влияние на регион в частности Ирана. Но при этом именно США помогали турецкой армии, снабжая ее информацией о перемещении войск курдских повстанцев, что делает данную ситуацию несколько неоднозначной.
Да и сама идея Великого Курдистана достаточно абстрактна – в силу географического расположения и продолжительного пребывания в составе разных государств курды в Турции значительно отличаются, например от курдов Ирана, вплоть до существенных отличий в языке.

Поэтому перспективы курдов наконец-то обрести независимость выглядят крайне туманно и неоднозначно. Максимум, на что может надеяться свободолюбивый горный народ, это автономия в составе того или иного государства.

Осколки Европы

Очевидно, что сепаратистские настроения среди населения в особой степени выражаются в странах со сравнительно низким уровнем жизни или в тех государствах, которые в данный момент испытывают некие финансовые трудности. Вспомнить о том, что он не такой, как другие, человеку помимо всего прочего помогает голодный желудок и ветер в карманах, особенно, если в этом удобно обвинить государство, которое не дает этому гражданину возможности жить так, как ему хочется. Не удивительно, что во многом стремление какого-либо региона страны отделиться от центра и создать собственное государственное формирование основывается на желании самостоятельно распоряжаться своими доходами.

В Каталонии, Басконии и Шотландии – регионах, которые сегодня являются наиболее близкими к независимости, – помимо национального признака основой требований сепаратистов является вполне логичное нежелание делиться деньгами со столицей. Аналогичные тенденции проявляются также и во многих других регионах Старого Света, однако наиболее ярко желание части населения государств обрести не только этническую, но и финансовую самостоятельность наблюдается в Италии и Бельгии.

Австрийцы в Италии

Вплоть до 1861 года Италия представляла собой совокупность множества небольших независимых городов-государств с собственными внешними связями, валютой и армией. Сейчас эти исторические области являются основой для областей современной Италии: бывшее Великое Герцогство Милан сегодня называется Ломбардией, а Венецианская республика превратилась в область Венето. Не удивительно, что жители каждой из этих областей чувствуют себя не похожими на других итальянцев, ведь у каждого региона своя особая история и, естественно, собственные счеты с соседями по стране. Однако в особой степени негативное отношение одних итальянцев к другим проявляется в результате влияния, в том числе и экономических факторов.

Традиционно сложилось, что северная часть Италии является более развитой в промышленном плане, нежели южная, – основу итальянской экономики составляет промышленный треугольник Турин –Милан – Генуя, где расположены мощности производства автомобилей (Турин), легкой промышленности (Милан), а также металлургии (Генуя). Вместе с тем юг Италии занят по большей степени в сельском хозяйстве, что, в свою очередь, влияет также и на уровень безработицы в регионе, который в два раза превышает аналогичный показатель севера страны. Именно это вызывает недовольство северных итальянцев: им не нравится, что прибыль от работы их предприятий распределяется через бюджет в пользу бедных регионов юга. И в Палермо, и в Генуе работники бюджетной сферы получают идентичную зарплату, тогда как Лигурия отдает государству значительно больше денег, чем Сицилия. Помимо этого, из-за отсутствия перспектив трудоустройства в своих родных регионах, южане уже давно облюбовали северные города, чем еще больше усиливают конкуренцию на рынке труда в Турине или Милане.

Все это заставляет наиболее радикальных жителей севера Италии уже сейчас всерьез говорить как минимум о федерализации – северные области страны предлагается объединить в отдельное государственное формирование Падания. Название происходит от Паданской равнины, на которой расположены основные города так называемой «Лиги Севера» – Турин, Милан, Генуя, Венеция и Болонья.

Впервые о «Северной Лиге за независимость Падании» итальянское общество услышало еще в середине 80-х годов прошлого века. Тогда в основе идеологии этой политической партии лежал четкий призыв к отделению кельтско-германского севера, который долгое время находился в составе Австрийской империи, от романского юга страны. Но никаких серьезных успехов Лига так и не добилась: несмотря на то что в 1996 году лидер партии Умберто Босси даже провозгласил независимость Падании, какого-либо энтузиазма среди населения севера Италии этот жест не вызвал, чем воспользовалась власть страны в Риме, которая данное заявление попросту проигнорировала.

С тех пор риторика партии существенно смягчилась и теперь ее лидеры по большей степени говорят о федерализации страны с предоставлением гораздо большей финансовой самостоятельности для областей Падании. Но учитывая непростую экономическую ситуацию в Италии, которая едва ли не оказалась на грани дефолта, среди населения северных регионов идея отделения от Рима становится все более популярной, в результате чего на выборах в Европарламент в 2009 году «Лига Севера» набрала 10,2 % голосов итальянских избирателей.

Есть в Италии еще более интересный прецедент – Южный Тироль. Автономная провинция Больцано-Боцен, она же Южный Тироль, была аннексирована Италией у Австрии в 1919 году. В то время подавляющее большинство населения провинции составляли этнические германофонные австрийцы, поэтому для укрепления своей власти в регионе во времена правления Бенито Муссолини область активно заселялась итальянцами, а один из крупнейших городов Тироля – Больцано – стал серьезным промышленным центром. При этом политика Рима по отношению к захваченным германцам была крайне жесткой, вплоть до того, что коренному населению Тироля было запрещено пользоваться немецким языком даже в повседневной жизни.

Обрести независимость от Италии Южный Тироль надеется еще со времен окончания Второй мировой войны, когда вопреки всем ожиданиям условия жизни тирольцев не улучшились. В 1945 году была создана «Народная партия Южного Тироля», которая неоднократно поднимала вопрос о присоединении области к Австрии. Особенно активно такие идеи высказывались в 60-х годах, когда для достижения своей цели тирольцы не гнушались даже методами террора. Особенно в этом плане выделялась группировка «Освободительный комитет Южного Тироля», ратовавшая за аншлюс с Австрией: за 12 лет ее активной деятельности, с 1957 по 1969 год, в результате ряда терактов погибло 32 итальянских полицейских.

Периодически провоцировала отделенческие настроения тирольцев и Австрия, которая неоднократно обращалась в ООН с требованием повлиять на политику Италии по отношению к германоговорящему населению. В результате под давлением международного сообщества Рим пошел на уступки и в 1971 году предоставил Южному Тиролю статус особого региона, а 30 лет спустя, в 2001-м, область получила широкую автономию.

Тем не менее, сепаратистские настроения среди тирольцев не иссякают и сейчас. В 2012 году министр экономики Южного Тироля Томас Вилдман предложил раз и навсегда выкупить у Рима независимость региона за €15 млрд, но ничего большего, чем очередной всплеск разговоров в прессе, это заявление пока не вызвало.

Бельгийское двуязычие

Серьезная угроза распада сегодня нависла также и над Бельгией – одной из самых стабильных и благополучных стран Европы. Основу населения бельгийского королевства составляют две крупнейшие этнические группы – валлоны и фламандцы, количественное соотношение которых оценивается примерно 40 на 60 %. Именно в этом кроется главное противоречие современной Бельгии: фламандцы, которые говорят на нидерландском языке, с франкоговорящими валлонами попросту перестали находить общий язык. Две части страны не могут договориться между собой ни по одному вопросу, а по отношению к Валлонии соседняя Франция уже давно имеет собственные планы.

Тем не менее, куда большую инициативу по реформированию Бельгии проявляют именно фламандцы. В январе 2013 года представители партии «Новый фламандский альянс» (далее – «НФА») даже выступили с планом переустройства федеративной Бельгии по принципу конфедерации. Данную идею в большей степени поддерживают во Фландрии, тогда как мнения валлонов разделились – многие из них деятельность сепаратистского «НФА» оценивают с откровенным негативом.

Важным также является вопрос Брюсселя – третьего федерального региона страны. Историческая принадлежность столичного региона Бельгии также является предметом споров между фламандцами и валлонами, и многие специалисты не исключают, что в случае распада страны в Брюсселе может даже появиться некий аналог легендарной Берлинской стены.

И напоследок...

Таким образом, очевидно, что об устойчивой модели мира, о которой мечтали европейские мыслители после победы над фашизмом во Второй мировой войне, пока говорить не приходится. Стабильное общество с неизменяющимися границами государств сегодня выглядит разве что мечтой, в реальности же многие страны стоят на пороге распада. Как уберечь страну от сепаратизма, увы, пока неизвестно.

Кто-то, как в Испании, запрещает собственным регионам двигаться к отделению, кто-то, как в Италии, попросту игнорирует подобные стремления, где-то, как в Сербии, отрицают потерю части территории, а где-то, как в Великобритании, позволяют населению того или иного региона решать свою судьбу самостоятельно, путем референдума.

Однако еще нигде в мире не было такого прецедента, когда сепаратистские настроения в регионе государства не только поощрялись, но и воплощались в жизнь благодаря содействию соседней страны. Именно так поступила Россия в Крыму (которая при этом не признает отторжение Косово от Сербии – своего союзника на Балканах), именно такой сценарий планировалось воплотить и на юго-востоке Украины. Пока окончательно развалить Украину кремлевским политикам, к счастью, не удалось, но крымский прецедент навсегда останется грубым нарушением международных норм внешней политики, а также откровенным плевком в сторону добрососедских отношений Украины и России. Сепаратизм – это не всегда плохо, однако для этого воля народа должна быть оформлена путем цивилизованного голосования с привлечением центральных властей страны. Одного лишь желания выскочки-диктатора для того, чтобы отбирать у страны часть ее территории, явно недостаточно.