№9(32)(2014)

Любителям магии чисел и всяческих исторических совпадений 2014 год принес, как минимум, две знаменательные даты: 100 лет с начала Первой мировой войны и 75 лет с начала Второй. В этот список стоит добавить также и юбилей крупнейшего военно-политического альянса планеты НАТО, который вот уже 65 лет подряд пытается уберечь жителей европейского континента от серьезных военных конфликтов.

Правда, за это время Альянсу еще ни разу не приходилось сталкиваться с угрозой реального военного противостояния с одной отдельно взятой страной-агрессором. Безусловно, все помнят железный занавес и конфронтацию с СССР, операции в Афганистане, в Ираке, на Балканах и в Ливии, однако еще ни разу речь не шла о выполнении первоначальной функции блока – коллективной обороны в случае конфликта с государством, располагающим ядерным оружием.

На страны НАТО до сих пор еще никто не нападал, и, очевидно, речь о подготовке к полномасштабной войне и обороне собственных границ в Альянсе не идет и сегодня. Однако вместе с тем мир в Европе, который вырос на осколках СССР и Югославии, сегодня близок к тотальному краху, и именно НАТО должно отыскать способ предупредить начало еще одной большой войны.

Восточная угроза

А между тем, в далеком 1949 году в страхе перед очередной военной мясорубкой пребывала практически вся Европа: несмотря на полную капитуляцию гитлеровской Германии, над континентом нависла новая угроза масштабной войны в виде Советского Союза, наращивающего свои территориальные аппетиты. К тому моменту СССР распространил влияние и на добрую часть Восточной Европы, закрепившись также в своей зоне оккупации Германии.

Гарантий сохранения собственной безопасности не было ни у одной страны мира. Времена были тяжелые, ослабленные европейцы пытались восстановиться после изнурительной войны, поэтому исключить, что Сталину захочется воспользоваться моментом и развить успех, расширив сферу коммунистического влияния еще дальше на Запад и создав какую-нибудь «Бельгийскую Советскую Социалистическую Республику» например, было практически невозможно.

Именно поэтому 27-28 сентября 1948 года Велико­­британия, Франция, Бельгия, Нидерланды и Люксем­бург подписали в Брюсселе Договор о социальном, экономическом, культурном сотрудничестве и коллективной безопасности, который основал Организацию обороны Западного союза – прообраз будущего Северо­атлантического Альянса НАТО.

Однако в силу своего военно-политического и финансового могущества роль объединителя Европы перед «советской угрозой» немного позже взяли на себя США, что должно было гарантировать европейским странам финансовую и военную поддержку из-за океана в самых критических случаях. В результате 4 апреля 1949 года в Большом зале здания Государственного департамента США представители 12 стран поставили свои подписи под документом, создававшим Организацию Североатлантического договора, или НАТО (NATO – North Atlantic Treaty Organization). Первыми членами мощнейшего военно-политического блока планеты стали США, Великобритания, Франция, Канада, Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Исландия, Дания, Норвегия, Италия и Португалия. Первым генеральным секретарем НАТО стал британский лорд Гастингс Исмей.

Еще через 3 года, в 1952-м, НАТО пополнили Греция и Турция, а в 1955-м, несмотря на все протесты со стороны СССР, – Федеративная Республика Германия. В 1982 году в Альянс вступила Испания (правда, Мадрид тогда решил воздержаться от вступления в военный блок), в 1990 году членом НАТО в составе объединенной Германии стала ГДР, а в 1994-м – экс-участники социалистического лагеря Венгрия, Польша и Чехия.

В новейшее время наиболее крупное пополнение НАТО состоялось 29 марта 2004 года – тогда членами организации стали сразу 7 государств: Болгария, Латвия, Литва, Эстония, Румыния, Словакия и Словения. Последний раз границы Североатлантического альянса расширились 1 апреля 2009 года, когда его новыми участниками стали Албания и Хорватия.

Военная бюрократия

Таким образом, на сегодняшний день НАТО представляет собой межправительственный военно-политический союз 28 независимых государств-членов, призванный обеспечить коллективную безопасность на всем европейском континенте.

Структура НАТО, как и любой другой глобальной организации, довольно сложна, ведь функционирование Альянса обеспечивают десятки комитетов и сотни разнообразных подразделений, управлений и групп. Главным органом организации, который принимает все наиболее важные решения, является Североатлантический совет. В его состав на принципах абсолютного равноправия входят постоянные представители-послы в Альянсе всех 28 государств-членов, а также министры обороны, иностранных дел и главы соответствующих государств. Совет принимает принципиальные решения об участии сил НАТО в военных действиях, а также одобряет принятие в состав организации новых государств-членов. Заседаниями Совета (послы собираются с периодичностью раз в неделю, министры иностранных дел – раз в полгода, а министры обороны и главы государств – в исключительных случаях, например, во время саммитов НАТО) руководит генеральный секретарь Альянса. Сейчас эту должность занимает бывший премьер-министр Норвегии Йенс Столтенберг.

Генсек НАТО также возглавляет целый ряд других структурных подразделений организации и участвует во всех ее внешних контактах, сопредседательствуя, например, в деятельности таких комиссий, как «Украина – НАТО». Именно Столтенберг (а до него – датчанин Андерс Фог Расмуссен) является главным публичным лицом Альянса, его функция состоит, среди прочего, в донесении до общественности и обосновании тех или иных решений Североатлантического совета, а также оглашении резолюций или коммюнике, принятых организацией.

На одном уровне управленческой иерархии с Североатлантическим советом находится Группа ядерного планирования, которая решает, по сути, те же задачи, что и Совет, только в сфере вопросов ядерного вооружения и связанных с этим угроз.

В то же время высшим военным органом НАТО является Военный комитет, основная функция которого – разработка и обоснование военных концепций деятельности НАТО, а также консультирование политических фигур организации по военным вопросам.

Несколько раз в год специалисты Комитета формируют доклады о военной ситуации в конкретных регионах Европы и мира, а также приводят оценочные данные о военном потенциале возможных стран-агрессоров, которые угрожают интересам Альянса.

В состав Военного комитета входят начальники Генеральных штабов стран-членов НАТО, Международный военный штаб (он же секретариат НАТО), а также представители главных органов военного управления – Командований объединенными вооруженными силами НАТО по вопросам операций (штаб-квартира в Монсе, Бельгия) и трансформации (Норфолк, США).

Командование ОВС НАТО по трансформации (верховный главнокомандующий – Стефан Абриаль) занимается вопросами изменений в тактике и подходах к вооружению стран Альянса в зависимости от текущих геополитических условий. В свою очередь, Командование по операциям отвечает за разработку и выполнение всех операций НАТО вне зависимости от места их проведения. Операционное командование ОВС НАТО включает в себя два оперативных штаба: северный – с центром в бельгийском Брунссуме, а также южный – во главе с итальянским Неаполем.

До 2003 года функции Операционного командования распределялись между Стратегическими командованиями сил НАТО в Европе и на Атлантике, но с тех пор такое разделение упразднено, а операциями Альянса руководит верховный главнокомандующий вооруженных сил НАТО в Европе (сейчас это американец Филип Бридлав). Что интересно, за всю историю существования Североатлантического союза его объединенными силами в Европе командовали исключительно генералы из США, а первым из них был легендарный Дуайт Эйзенхауэр.

До сих пор основу деятельности Альянса с небольшими поправками составляет тот самый Вашингтонский договор, который был подписан еще в 1949 году. Сам документ доныне хранится в здании Правительства Соединенных Штатов, а штаб-квартира НАТО находится в Брюсселе.

Согласно статье 5 данного документа, нападение на любого члена Альянса автоматически считается нападением на всех его участников, поэтому в случае сторонней агрессии военную помощь пострадавшему государству формально обязаны оказать все
28 членов НАТО.

Все это обеспечивает каждого члена НАТО определенными гарантиями того, что в случае военной агрессии то или иное государство не останется один на один с противником, как это случилось, несмотря на все международные договоры и гарантии, с Польшей в 1939-м, и как это происходит с Украиной сегодня. Впрочем, продемонстрировать на деле эффективность выполнения данного пункта Альянсу пока еще не приходилось, а сама организация сегодня занимается больше гуманитарными и политическими проблемами.

Поиск консенсуса

Военные миссии Альянса на сегодняшний день ограничиваются в основном крупными воздушными операциями, миротворческой деятельностью, а также заданиями по борьбе с международными террористами или пиратами.

Тем не менее решения НАТО об участии в таких мероприятиях принимаются отнюдь не молниеносно – Альянс перегружен многочисленными бюрократическими процедурами, из-за которых одномоментные и слаженные действия организации существенно замедляются. С другой стороны, каждое отдельное решение в НАТО должно приниматься на основании консенсуса, что подразумевает под собой согласие всех 28 стран – членов блока на то или иное действие Альянса. В то же время «консенсус» достигается не путем голосования, а через «предварительные консультации», в ходе которых совсем необязательно, чтобы, например, Литва или Греция, Нидерланды или Италия были принципиально за, скажем, бомбардировки авиацией НАТО позиций радикальных исламистов в Сирии или Ираке. Этим странам достаточно просто не пытаться отстаивать какую-либо принципиальную контрпозицию в том или ином вопросе.

Это значит, что у НАТО нет ни единой причины, по которой можно было бы запретить тем же США выполнять любые военные операции по собственной инициативе. Ничего не мешает американцам, военная мощь которых превосходит силы всех остальных стран союза вместе взятых, самостоятельно бомбить, например, Ливию. Дожидаться санкций со стороны ООН (которая прославилась как самый известный в мире пример глобальной бюрократии) или «консенсуса» от НАТО для этого вовсе не обязательно. Другое дело, что в таких случаях важно заручиться поддержкой цивилизованных государств, поэтому все решения НАТО до сих пор имеют в первую очередь очень важное политическое значение. А для выполнения военных задач достаточно договоренностей в двустороннем режиме вне структуры Альянса, как было в случае с международной интервенцией в Ирак, когда американцы попросту договорились о сотрудничестве с Великобританией, после чего кампанию поддержали и некоторые другие члены НАТО.

При этом важно понимать, что даже в случае полной поддержки военных или политических решений всеми членами Альянса, участие в их исполнении не является для каждой отдельной страны блока чем-то императивным. Напротив, несмотря на полную политическую поддержку со своей стороны, Венгрии или Франции вовсе не обязательно посылать своих солдат, например, в Афганистан. Точно также и Албания с Исландией могут приветствовать поставки оружия или гуманитарной помощи, например, в Украину или в Сектор Газа, однако подкреплять все это реальными действиями от них никто не требует.

Все это добровольные вещи, которыми та или иная страна может заниматься в зависимости от текущего желания или возможностей. Все страны Альянса – это суверенные государства, способные самостоятельно принимать те или иные решения, поэтому участие в объединенных операциях НАТО для таких стран, как Люксембург или Норвегия, – это скорее вопрос личного престижа, а не посильная помощь в важных военных кампаниях. Вряд ли три истребителя F-16, которые для балканской миссии выделила в 1999 году Португалия, существенно повлияли на ход военных действий. Однако сам факт принадлежности к общему делу и способность каждой европейской страны хоть как-то помочь разрешению общеконтинентальной проблемы не только играют на руку отдельного государства, но и свидетельствуют о готовности НАТО в любой момент сообща аккумулировать необходимые военные ресурсы.

Действительно, участие в Альянсе таких стран, как Исландия (эта страна вообще не имеет собственной армии) или Эстонии с Латвией не приносит блоку серьезных военных или политических преимуществ. Речь здесь преимущественно идет о стратегическом расширении и объединении все большего количества европейских стран под идеей не столько противостояния конкретной угрозе, сколько предотвращения в корне любой военной агрессии и поиска компромиссных мирных решений в рамках равноправных переговоров.

Именно поэтому военные методы в Альянсе считаются самой крайней мерой, использование которой допускается лишь в случае невозможности мирного урегулирования конфликта. Отсюда и попытки урезонить путем переговоров президента Югославии Слободана Милошевича в конце 1990-х. Похожие методы Альянс использует, когда призывает президента России Владимира Путина прекратить военную агрессию против Украины.

Однако, как показывает историческая практика, на агрессора призывы отвести войска – даже под угрозой разрыва дипломатических и союзнических отношений – действуют крайне слабо, а демагогия по поводу поиска «мирных компромиссов» лишь отбирает драгоценное время, которое с успехом можно было потратить на военное решение проблемы. Пока, к счастью, никто не осмеливался вводить свои войска на территорию одной из стран НАТО, поэтому как себя поведет руководство Альянса в такой ситуации, абсолютно неизвестно. Кто знает, возможно, даже в случае нападения условной Финляндии на Эстонию (понятно, что немного другая северная страна сейчас является наибольшей угрозой, в том числе и для стран Прибалтики) НАТО потратит некоторое время на поиск «консенсуса» и принятие «резолюций» с «решительным осуждением» действий агрессора? Исключать такой вариант развития событий не стоит, ведь в цене международных договоров, а также гарантий безопасности и территориальной целостности отдельных государств весь мир в очередной раз мог убедиться после аннексии Крыма и тотального игнорирования Будапештского меморандума, подписанного Украиной, Великобританией, США и Россией.

Тем более, что никаких обязательств по предоставлению военной помощи своим же союзникам у стран НАТО фактически нет, поэтому нападение на одно из государств-членов союза не означает, что на следующий же день агрессору дадут отпор объединенные армии всех 28 членов Альянса. Свою военную помощь каждая страна предоставляет в тех объемах, которые считает нужными, поэтому на сегодняшний день неизвестно, как на практике будет действовать механизм всеобщей мобилизации в случае интервенции условной Беларуси в условную Польшу.

Мирные боеголовки

До сих пор статья 5 Североатлантического договора, которая закрепляет понятие коллективной обороны, была введена в действие лишь однажды – после 11 сентября 2001 года, когда в американских городах произошли беспрецедентные для человечества террористические акты. В этот же день в Брюсселе состоялось экстренное заседание Североатлантического совета, который, впрочем, не принял ни одного серьезного решения, кроме «выражения солидарности и сочувствия народу Соединенных Штатов Америки». Впоследствии некоторые страны Альянса (в особенности традиционные союзники Великобритания и Канада) оказали США поддержку в интервенции в Афганистан, однако существенной назвать эту помощь нельзя. Кроме того, само вторжение происходило под эгидой Международных сил безопасности, в то время как непосредственное участие НАТО в конфликте началось лишь в 2003 году, когда Альянс добровольно принял на себя командование афганской миссией, которая стала заниматься скорее гуманитарными и политическими вопросами, нежели выполнением конкретных военных задач.

На сегодняшний день коалиция военных контингентов в Афганистане насчитывает 49 902 воен­нослужащих, из которых 32 800 человек – американцы. Еще 5 200 солдат афганской миссии представляют Великобританию, 2 695 – Германию, 2 000 – Италию, 1 002 – Румынию и 968 – Польшу.

Все это четко свидетельствует о том, что к серьезным военным вызовам Альянс пока не готов (партизанская война талибов, начавшаяся в 2005 году, застала руководство союзного контингента врасплох), да и в плане помощи своим формальным союзникам энтузиазм стран блока далеко не безграничен.

Тем не менее, поскольку регулярной армии НАТО в принципе не существует, все вооруженные силы Альянса в мирное время находятся в национальном подчинении каждой из стран-членов блока. При этом лишь периодически НАТО аккумулирует определенное количество военных из того или иного региона для участия в совместных учениях на базах Альянса.

Классификация командования блока выделяет 3 больших группы вооруженных сил, в зависимости от способности тех или иных соединений оперативно реагировать и выполнять определенные военные задачи.

Наиболее масштабной «группой» являются Главные оборонительные силы (ГОС) НАТО – все регулярные и резервные формирования сухопутных войск, а также военно-морских и военно-воздушных сил стран Альянса, которые предназначены для ведения широкомасштабных боевых действий на территории Европы или в Атлантике. Согласно стандартам НАТО, около 10 % всех дивизий и примерно 40 % отдельных бригад ГОС должны постоянно содержаться в высокой степени боевой готовности с возможностью оперативного реагирования в течение 48 часов.

Более оперативной структурой вооруженных сил НАТО являются Силы быстрого развертывания, основная задача которых – силовым путем предотвратить возникновение масштабных военных конфликтов. В состав данной группы входят сухопутный (например, 7 танковых дивизий от Германии и 2 мотопехотных дивизии от Греции), военно-воздушный (в целом 22 эскадрильи тактической авиации или около 500 боевых и 80 транспортных самолетов, а также системы противовоздушной обороны) и военно-морской (авианосцы, дизельные и атомные подводные лодки, эсминцы, боевые катера – всего около 110 боевых кораблей и 500 самолетов) компоненты. 

Решать конкретные кризисные задачи не столько силовым путем, сколько путем демонстрации своих твердых намерений дать отпор любому агрессору призваны Силы немедленного реагирования (СНР) НАТО, в состав которых входит 12 батальонов сухопутных войск, 17 единиц тактической авиации, 300 боевых самолетов, а также 45 боевых кораблей. Кроме того, в состав СНР входит эскадрилья из 17 самолетов системы раннего радиоэлектронного предупреждения и управления (более известна как AWACS) – это единственное регулярное формирование, которое находится в непосредственном подчинении командованию НАТО.

В целом же совокупная численность армий всех европейских стран Альянса составляет около 1,5 млн человек, еще 1,4 млн профессиональных военных служит в вооруженных силах США. Для сравнения, крупнейшая в мире армия Китая имеет в своем распоряжении около 2,3 млн военных, а ВС России насчитывают около 1 млн военнослужащих.

При этом среди стран НАТО существует негласный норматив, согласно которому правительства государств союза должны тратить на нужды обороны не менее 2 % от объема своего валового внутреннего продукта. Впрочем, в последнее время соблюдают данное правило лишь некоторые страны блока – во времена экономического кризиса оборона является одним из наиболее популярных объектов сокращения бюджетных затрат. Так что данную неофициальную установку среди европейских стран до последнего времени выполняли только Великобритания (главный военно-политический союзник США в Европе), Эстония и Греция. Двум последним считаться с нуждами обороны крайне желательно ввиду их географического расположения: эстонцы опасаются потенциальной угрозы со стороны России, а Греция вынуждена учитывать риски конфликтных ситуаций с Турцией и некоторыми балканскими странами.

При оценке военного потенциала НАТО отдельного разговора заслуживает США – общепризнанная сильнейшая армия мира с военным бюджетом в $630 млрд, что составляет около 4 % от американского ВВП. Для сравнения, военный бюджет Великобритании составляет $53,6 млрд, России – $76 млрд, Франции – $43 млрд, Китая - $126 млрд.

Неудивительно, что большинство своих военных операций НАТО проводит под инициативой и с доминирующей ролью именно США. 

Если же говорить исключительно о европейских возможностях Альянса, то здесь основную ударную силу составляют ядерные державы Великобритания и Франция, на двоих обладающие 525 ядерными боеголовками. Это намного меньше, чем у России (8,4 тыс.) и США (7,5 тыс.), однако, по меткому выражению легендарного президента Франции Шарля де Голля, для того, чтобы один раз уничтожить мир, этого вполне достаточно.

В целом же именно НАТО на сегодняшний день является общепризнанным мировым лидером по обеспечению своих войск новейшей техникой и оружием, которое производят сами же европейцы. Среди всего прочего, на вооружении сухопутных войск стран-членов Альянса находятся танки «Leopard-2» (Германия) и «Challenger-2» (Великобритания), боевые машины с тяжелым воору­жением «Centauro» (Италия), бронемашины пехоты «Pizarro» (Испания-Австрия) и бронетранспортеры «Bv206S» (Швеция).

Натовские артиллеристы вооружены самоходными артиллерийскими установками М109А5 (155 мм, производство США), реактивными системами залпового огня «Teruel» (Испания), а также противотанковыми ракетными комплексами «Spike-LR» (Израиль) и «TOW» (США). В состав ПВО входят зенитно-ракетная система «Patriot» (США), зенитно-ракетные комплексы «NASAMS» (Норвегия) и «Roland» (Франция), а также зенитные орудия «GDF-005» (Швейцария).

Военная авиация европейских стран НАТО может похвастаться вертолетами «Eurocopter Tiger» (Франция-Германия) и новейшими истребителями 4 поколения «Eurofighter Typhoon» (разработка международного концерна компаний).

В свою очередь, европейские военно-морские силы могут рассчитывать в том числе на авианосцы «Illustrious» (Великобритания), «Giuseppe Garibaldi» (Италия), «Charles de Gaulle» (Франция), а также на дизель-электрические подводные лодки проекта «214» (Германия).

Открытые двери

Впрочем, ответ на вопрос, способен ли НАТО без посторонней помощи противостоять нескрываемой угрозе европейскому миру и стабильности со стороны России, пока остается открытым. До сих пор украинский конфликт – это исключительно внутреннее дело Украины, однако российскую агрессию в Альянсе уже успели признать и осудить.

«Мы, главы государств и совет комиссии НАТО-Украина, едины в своей поддержке суверенитета и территориальной целостности Украины в пределах ее границ, признанных мировым сообществом. Мы сурово осуждаем нелегальную, нелегитимную, самовольную аннексию Крыма Россией и отчаянные попытки РФ дестабилизировать восточную Украину в нарушение норм международного права.

Мы призываем Россию отказаться от аннексии, которую мы не признаем и никогда не признавали. На предыдущих саммитах в Мадриде, Бухаресте, Лиссабоне и Чикаго мы подчеркнули, что независимая, суверенная и стабильная Украина является ключом к безопасности Евроатлантики. Мы подтверждаем нашу готовность углублять особое партнерство между Украиной и НАТО, что поспособствует сохранению стабильной, мирной и неделимой Европы», – говорится в тексте совместной декларации стран-членов НАТО, принятой по итогам последнего саммита Альянса, который состоялся 4-5 сентября в валлийском Ньюпорте.

Одним из главных решений встречи было создание Сил быстрого реагирования, пятитысячная группировка которых должна расположиться в Великобритании с возможностью оперативной переброски в Польшу и Прибалтику. Однако для Украины особенно важным оказалось решение руководства Альянса предоставить нашей стране реальную материально-техническую, консультационную и даже военную помощь. Правда, что конкретно подразумевается под данной формулировкой, пока остается загадкой, ведь до сих пор никакой помощи от НАТО, кроме сухпайков из США и моральной поддержки со стороны наших западных партнеров, не поступало.

Впрочем, очевидно, что сегодня о вступлении в Альянс для Украины говорить пока рано. Для начала наша армия должна хотя бы немного приблизиться к высоким военным стандартам НАТО, а украинский парламент – отменить внеблоковый статус нашей страны, который сейчас закреплен на законодательном уровне.

Все, на что сегодня может рассчитывать наша страна в плане углубления сотрудничества с Альянсом, – это получение статуса специального партнера НАТО по аналогии с Грузией, которая обзавелась таким званием на Ньюпортском саммите.

Пока же все наши отношения со странами Североатлантического союза основываются на программе военного сотрудничества «Партнерство ради мира» (Украина присоединилась к программе еще в 1994 году), а также на выполнении «Индивидуального партнерского плана» (принят для Украины в 2002 году) и программы «Ускоренного диалога» (2005 год).

Что будет дальше, и какую линию поведения выберет НАТО по отношению к Украине, пока предсказать невозможно. Классическая «глубокая озабоченность» со стороны крупнейшего военного союза планеты украинским солдатам, сражающимся на Донбассе против сепаратистов и кадровых российских военных, помогает, откровенно говоря, не очень. С другой стороны, даже словесная поддержка, оказываемая странами НАТО нашему народу, хоть как-то успокаивает украинское общество, и без того пребывающее в перманентном ожидании большой войны.